Грех

Еще случилось так, что в этот же день он осознал, что более не может общаться с окружающими. Все они, во всем своем разнообразии, в одночасье превратились для него в абстрактное слово “среда”, и частью этой “среды” он быть не хотел. Люди с их разговорами, газеты, телевидение, интернет, где все скатывалось по наклонной - все раздражало своей низкопробностью, глупостью. Он затворился бы от них, он уехал бы от всего этого, но не знал куда. Он бы ушел в творчество, в научную работу, но у него не было ни особых талантов, ни особых познаний. Хуже всего было то, что при всем этом он отчетливо понимал свою собственную никчемность. Пожалуй, он сам мало что представлял из себя, и другим, умным и лучшим, духовно богатым, интересным людям, если бы таковые по случайности возникли на горизонте его бытия, он сам был бы казался скучным и убогим. Его глубокомыслие, начитанность, тонкое восприятие - всё то, чем он, как он думал, отличался от своих друзей, коллег, знакомых и соседей, мало чего стоило в том мире интеллектуалов, который он себе рисовал. Эта картина предстала перед ним вся вдруг, во всей своей ужасной глубине и подробностях, когда он ел суп.

Он рассеянно опустил ложку в тарелку и на какое-то мгновение замер. Жена ему рассказывала что-то про ректора и кадровиков, на экране телевизора мелькали сосредоточенные лыжники, горшок на окне помигивал, призывая полить цветок, кот лежал на полу и притворялся, что спит.